Енот

Хорошо, Динни, посмотрим.

"Не тревожься, -
Сказал мне тростник,
Я за тебя трепещу"



Эжен Гильвик

Когда цветет сирень (по мотивам Уолта Уитмана)

Когда у дома моего весной сирень цвела
И в небе никла надо мной заветная звезда,
Я слезы лил, и буду лить, как только вновь и вновь
Вернется к нам в сады весна, и вспомнится любовь.

Пусть с каждой новою весной
Все трое будут вновь со мной:
Сирень в цвету, в ночи звезда
И память о любви всегда!

Растет у дома моего высокая сирень,
Она уж много лет растет, бросая всюду тень.
И с каждой новою весной моя сирень опять в цвету,
И вспоминаю я любовь, и в небе яркую звезду.

Пусть с каждой новою весной
Все трое будут вновь со мной:
Сирень в цвету, в ночи звезда
И память о любви всегда!

Упала яркая звезда, за яблони в саду.
Да, сгинула моя звезда. Где ж я ее найду?
Пришла весна: сирень в цвету, и память о любви со мной,
И только не найду звезду, что в небе никла надо мной.

Пусть с каждой новою весной
Все трое будут вновь со мной:
Сирень в цвету, в ночи звезда
И память о любви всегда!

Давно у дома моего весной сирень цвела,
А нынче только серый ствол, раздетый до гола.
Пришла весна, цветут сады, их льется пряный аромат,
И только не цветет сирень, как много, много лет назад.

И с каждой новою весной
Уже те трое не со мной:
И только в памяти всегда:
Сирень в цвету, любовь, звезда.

Делеция

Светает.
Земля становится розовой.

Очнувшись от немоты,
Цветок повествует
О жизни своей,

Говорит, как он рад,
Что наконец я увидел его.

Эжен Гильвик

.....................................................

БИЕНЬЕ

Ни движенья, ни ветра, ни птицы. Одна только ночь на земле.
Только отсутствие шума медлительно бьется во мгле.

Эжен Гильвик

... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...

Liza
Я спросил у слесаря Петрова
Ты зачем надел на шею провод?
Ничего Петров мне не сказал.
Тихо ветер труп его качал.

Простая песня

Простую, нежную мечтала
Сложить я песню для тебя
Из хлопьев дыма и тумана
И струй осеннего дождя.

Чтоб сердце грустью наполняла,
Чтоб слух не резал громкий звук,
Что бы уставших усыпляла,
Замкнув неслышно жизни круг.

Чтоб яркость красок не слепила,
Чтоб не могла она обжечь,
Чтоб за потерянных молила,
Кого люблю – могла сберечь.

И чтоб, услышав, ей на встречу
Из тьмы лесов и с гор вершин
Пришел протяжный зимний вечер
И в доме затопил камин.

Чтоб угли красные мерцали,
В далекий край, в мечту маня,
А руки тихо пряжу пряли,
Ей в такт браслетами звеня.

Делеция
Катри Вала (Вольный перевод)

ПРОПЛЫВАЮТ ОБЛАКА

Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над серебряными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
В сумеречном воздухе исчезающие небеса?

Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.
Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы
с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?

"Проплывают облака, проплывают облака и гаснут..." -
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.

Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,
улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов.
"Проплывают облака..." - это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин всё - биение, всё - дрожание голосов.

Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"Проплывают облака..." - это дети поют обо всем.

Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя, переплетаются звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках, на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?

Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей,
где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних
оград,
всё рыдать и рыдать, и смотреть всё вверх, быть ребенком
ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.

Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев
неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья
сложить.
Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.

И.Бродский 1961

Облака

О, облака
Балтики летом!
Лучше вас в мире этом
я не видел пока.

Может, и в той
вы жизни клубитесь
-- конь или витязь,
реже -- святой.

Только Господь
вас видит с изнанки --
точно из нанки
рыхлую плоть.

То-то же я,
страхами крепок,
вижу в вас слепок
с небытия,

с жизни иной.
Путь над гранитом,
над знаменитым
мелкой волной

морем держа,
вы -- изваянья
существованья
без рубежа.

Холм или храм,
профиль Толстого,
Рим, холостого
логова хлам,

тающий воск,
Старая Вена,
одновременно
айсберг и мозг,

райский анфас --
ах, кроме ветра
нет геометра
в мире для вас!

В вас, кучевых,
перистых, беглых,
радость оседлых
и кочевых.

В вас мне ясна
рваность, бессвязность,
сумма и разность
речи и сна.

Это от вас
я научился
верить не в числа --
в чистый отказ

от правоты
веса и меры
в пользу химеры
и лепоты!

Вами творим
остров, чей образ
больше, чем глобус,
тесный двоим.

Ваши дворцы --
местности счастья
плюс самовластья
сердца творцы.

Пенный каскад
ангелов, бальных
платьев, крахмальных
крах баррикад,

брак мотылька
и гималаев,
альп, разгуляев --
о, облака,

в чутком греху
небе ничейном
Балтики -- чей там,
там, наверху,

внемлет призыв
ваша обитель?
Кто ваш строитель,
кто ваш Сизиф?

Кто там, вовне,
дав вам обличья,
звук из величья
вычел, зане

чудо всегда
ваше беззвучно.
Оптом, поштучно
ваши стада

движутся без
шума, как в играх
движутся, выбрав
тех, кто исчез

в горней глуши
вместо предела.
Вы -- легче тела,
легче души.

Иосиф Бродский 1989

Испанская танцовщица

Умолкает птица.
Наступает вечер.
Раскрывает веер
испанская танцовщица.

Звучат удары
луны из бубна,
и глухо, дробно
вторят гитары.

И черный туфель
на гладь паркета
ступает; это
как ветер в профиль.

О, женский танец!
Рассказ светила
о том, что было,
чего не станет.

О -- слепок боли
в груди и взрыва
в мозгу, доколе
сознанье живо.

В нем -- скорбь пространства
о точке в оном,
себя напрасно
считавшем фоном.

В нем -- все: угрозы,
надежда, гибель.
Стремленье розы
вернуться в стебель.

В его накале
в любой детали
месть вертикали
горизонтали.

В нем -- пыткой взгляда
сквозь туч рванину
зигзаг разряда
казнит равнину.

Он -- кровь из раны:
побег из тела
в пейзаж без рамы.
Давно хотела!

Там -- больше места!
Знай, сталь кинжала,
кому невеста
принадлежала.

О, этот танец!
В пространстве сжатый
протуберанец
вне солнца взятый!

Оборок пена;
ее круженье
одновременно
ее крушенье.

В нем сполох платья
в своем полете
свободней плоти,
и чужд объятья.

В нем чувство брезжит,
что мирозданье
ткань не удержит
от разрастанья.

О, этот сполох
шелков! по сути
спуск бедер голых
на парашюте.

Зане не тщится,
чтоб был потушен
он, танцовщица.
Подобно душам,

так рвется пламя,
сгубив лучину,
в воздушной яме,
топча причину,

виденье Рая,
факт тяготенья,
чтоб -- расширяя
свои владенья --

престол небесный
одеть в багрянец.
Так сросся с бездной
испанский танец.

И.Бродский

Лиз, привет!

Вот поражаюсь я твоему терпению и энтузиазму!

Ты - человек "идеи".

И осуществляешь эту идею настойчиво и методично.

Ветка стихотворная - твоё творение.

Ну что сказать?

Уважаю!

_________________

Привет, Руся

Нет, ничего подобного нет. Это моментально и бесцельно (стихи, конечно, мне нравятся)

Я не старалась

Руся, я вас тоже

Деушки! Я чой-то особого юмора в ваших стишках не узрел.Поглядите-как наша ветка называется!

_________________
Нет здоровых людей-есть плохо обследованные!

Корабли постоят и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоды.
Не пройдет и полгода - и я появлюсь,
Чтобы снова уйти,
чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все, - кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе,
я не верю судьбе, а себе - еще меньше.

Но мне хочется думать, что это не так, -
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах.
Я, конечно, спою,
я, конечно, спою, - не пройдет и полгода.

В.Высоцкий

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

В часы полуночи унылой
отчетливее сердца стук,
и ближе спутник яснокрылый,
мой огорченный, кроткий друг.

Он приближается, но вскоре
я забываюсь, и во сне
я вижу бурю, вижу море
и дев, смеющихся на дне.

Земного, темного неверья
он знает бездны и грустит,
и светлые роняет перья,
и робко в душу мне глядит.

И веет, крылья опуская,
очарованьем тишины,
и тихо дышит, разгоняя
мои кощунственные сны...

И я, проснувшись, ненавижу
губительную жизнь мою,
тень отлетающую вижу
и вижу за окном зарю.

И падают лучи дневные...
От них вся комната светла:
они ведь — перья золотые
с его незримого крыла.

В. Набоков

Ошибка вышла

Я был и слаб и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным
Истерзанным нутром,-
И, словно в пошлом попурри,
Огромный лоб возник в двери
И озарился изнутри
Здоровым недобром.

Но властно дернулась рука:
"Лежать лицом к стене!" -
И вот мне стали мять бока
На липком топчане.

А самый главный - сел за стол,
Вздохнул осатанело
И что-то на меня завел,
Похожее на "дело".

Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом - под дых,
На печень-бедолагу.
Когда давили под ребро -
Как екало мое нутро!
И кровью харкало перо
В невинную бумагу.

В полубреду, в полупылу
Разделся донага,-
В углу готовила иглу
Нестарая карга,-

И от корней волос до пят
По телу ужас плелся:
А вдруг уколом усыпят,
Чтоб сонный раскололся?!

Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом
И крови ток прервал.
Я, было, взвизгнул, но замолк,-
Сухие губы на замок,-
А он кряхтел, кривился, мок,
Писал и ликовал.

Он в раж вошел - знакомый раж,-
Но я как заору:
"Чего строчишь? А ну, покажь
Секретную муру!.."

Подручный - бывший психопат -
Связал мои запястья,-
Тускнели, выложившись в ряд,
Орудия пристрастья.

Я терт и бит, и нравом крут,
Могу - вразнос, могу - враскрут,-
Но тут смирят, но тут уймут -
Я никну и скучаю.
Лежу я, голый как сокол,
А главный - шмыг да шмыг за стол -
Все что-то пишет в протокол,
Хоть я не отвечаю.

Нет, надо силы поберечь,
А то ослаб, устал,-
Ведь скоро пятки будут жечь,
Чтоб я захохотал,

Держусь на нерве, начеку,
Но чувствую отвратно,-
Мне в горло сунули кишку -
Я выплюнул обратно.

Я взят в тиски, я в клещи взят -
По мне елозят, егозят,
Все вызвать, выведать хотят,
Все пробуют на ощупь.
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут,
Ужмут и прополощут.

"Дыши, дыши поглубже ртом!
Да выдохни, - умрешь!"
"У вас тут выдохни - потом
Навряд ли и вздохнешь!"

Во весь свой пересохший рот
Я скалюсь: "Ну, порядки!
Со мною номер не пройдет,
Товарищи-ребятки!"

Убрали свет и дали газ,
Доска какая-то зажглась,-
И гноем брызнуло из глаз,
И булькнула трахея.
И он зверел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз...
Я видел это как-то раз -
Фильм в качестве трофея.

Ко мне заходят со спины
И делают укол...
"Колите, сукины сыны,
Но дайте протокол!"

Я даже на колени встал,
Я к тазу лбом прижался;
Я требовал и угрожал,
Молил и унижался.

Но туже затянули жгут,
Вон вижу я - спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут!
А я гадаю, старый шут:
Когда же раскаленный прут -
Сейчас или потом?

Шабаш калился и лысел,
Пот лился горячо,-
Раздался звон - и ворон сел
На белое плечо.

И ворон крикнул: "Nеvеrмоrе!" -
Проворен он и прыток,-
Напоминает: прямо в морг
Выходит зал для пыток.

Я слабо поднимаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
"Эй! За пристрастный ваш допрос
Придется отвечать!
Вы, как вас там по именам,-
Вернулись к старым временам!
Но протокол допроса нам
Обязаны давать!"

И я через плечо кошу
На писанину ту:
"Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту!"

Мне чья-то желтая спина
Ответила бесстрастно:
"А ваша подпись не нужна -
Нам без нее все ясно".

"Сестренка, милая, не трусь -
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом!
Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал,-
Скажите всем, кого я знал:
Я им остался братом!"

Он молвил, подведя черту:
"Читай, мол, и остынь!"
Я впился в писанину ту,
А там - одна латынь...

В глазах - круги, в мозгу - нули,-
Проклятый страх, исчезни:
Они же просто завели
Историю болезни!
(В.Высоцкий)

_________________
Нет здоровых людей-есть плохо обследованные!

На стене висели в рамках бородатые мужчины -
Все в очечках на цепочках, по-народному - в пенсне,-
Все они открыли что-то, все придумали вакцины,
Так что если я не умер - это все по их вине.

Доктор молвил: "Вы больны",-
И меня заколотило,
И сердечное светило
Ухмыльнулось со стены,-

Здесь не камера - палата,
Здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята,
А исследуемый я!

И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то,-
Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол!
Мне известен Склифосовский, основатель института,
Мне знаком товарищ Боткин - он желтуху изобрел.

В положении моем
Лишь чудак права качает:
Доктор, если осерчает,
Так упрячет в "желтый дом".

Все зависит в этом доме оном
От тебя от самого:
Хочешь - можешь стать Буденным,
Хочешь - лошадью его!

У меня мозги за разум не заходят - верьте слову -
Задаю вопрос с намеком, то есть, лезу на скандал:
"Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову -
Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал..."

Но и врач не лыком шит -
Он хитер и осторожен.
"Да, вы правы, но возможен
Ход обратный",- говорит.

Вот палата на пять коек,
Вот профессор входит в дверь -
Тычет пальцем: "Параноик",-
И поди его проверь!

Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку -
Я за вами, дорогие, как за каменной стеной,
На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку,-
Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной!

Род мой крепкий - все в меня,-
Правда, прадед был незрячий;
Свекр мой - белогорячий,
Но ведь свекр- не родня!

"Доктор, мы здесь с глазу на глаз -
Отвечай же мне, будь скор:
Или будет мне диагноз,
Или будет - приговор?"

И врачи, и санитары, и светила все смутились,
Заоконное светило закатилось за спиной,
И очечки на цепочке как бы влагою покрылись,
У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.

И нависло острие,
И поежилась бумага,-
Доктор действовал на благо,
Жалко - благо не мое,-

Но не лист перо стальное -
Грудь проткнуло, как стилет:
Мой диагноз - паранойя,
Это значит - пара лет!

В.Высоцкий

_________________
Нет здоровых людей-есть плохо обследованные!

Владимир Высоцкий
Текст песни «История болезни»


Я был здоров, здоров как бык, здоров как два быка
Любому встречному в час пик я мог намять бока,
Идешь, бывало, и поешь - общаешься с людьми,
И вдруг - на стол тебя, под нож - допелся, черт возьми...
Вы огорчаться не должны, для вас покой полезней -
Ведь вся история страны - история болезни...
Вдруг словно канули во мрак портреты и врачи,
Жар от меня струился, как от доменной печи,
Я злую легкость ощутил, пошел как на таран
И фельдшер еле защитил рентгеновский экран...
И горлом кровь, и не уймешь, залью хоть всю Россию
И крик "На стол его! Под нож! Наркоз! Анестезию!"
Врезайте с Богом, помолясь, тем более бойчей,
Что это песня не про вас, а про других врачей...
"Не огорчайтесь, милый друг", - врач стал чуть-чуть любезней, -
"Почти у всех людей вокруг история болезни".
Все человечество давно хронически больно,
Со дня творения оно болеть обречено...
Сам Первый Человек хандрил, он только это скрыл,
Да и Создатель болен был, когда наш мир творил...
Адам же Еве яду дал, принес в кармане ей,
А искуситель-Змей страдал гигантоманией...
У человечества всего то колики, то рези,
И вся история его - история болезни...
Живет больное все быстрей, все злей и бесполезней,
И наслаждается своей историей болезни

_________________
Нет здоровых людей-есть плохо обследованные!

ДРУЗЬЯ, ЛЮБЛЮ Я ТИХИЙ ВЕЧЕР
Друзья, люблю я тихий вечер
И неба голубой узор,
Там хорошо гулять с любимой
И слышать птиц веселый разговор.

Там соловей в кустах поет
И соловьиху к сердцу жмет,
Там филин совушку ласкает,
обнимает,
обещает,
Знай, обманет,
но в жены не возьмет.

Там пьяный заяц ждет лису –
Она давно с бобром в лесу.
Дает там стружку зверь зверюшке,
рак лягушке,
кум куме,
А муж жене,
Ванюшка Нюшке, [пара] мне.

А кто на елке, кто под елкой,
А я на траве.

_________________
Нет здоровых людей-есть плохо обследованные!

Мужик, который под дубом срал.

Ехал пан по дороге и маленько вбок взял,
Там дуб стоял тенистый, а под ним холоп срал.
Смешался тот, а барин рёк: "Не суетися!
Без этого ж никто не может обойтися!"
Мужик и отвечает: " Я, чай, обойдуся,
Все, пане, тут оставлю и прочь повлекуся.
Надо вам - так берите, мне его не треба
Взамен же соглашуся на ковригу хлеба"
( Анджей Кржицкий)
Еще его..

Члены тела сердце царем избрали.

Члены тела на царство Сердце посадили,
Живот в Сенат, Десницу в Министры снарядили.
Жопа метила в Думу. Министр не дал ходу.
А она пригрозила: "Учиню-де шкоду!"
Тут нужда им приперла. Жопа ни в какую:
" Сами и управляйтесь, я - чести взыскую".
Дали ей место в Думе, а Министр отныне
Утирать ее должен, хоть и старше в чине.

Надоедает, наверное, преподавать литературу по школьной программе. Изо дня в день, из года в год! Душа чего-то просит...
С сочувствием -
Лиза

Дидона и Эней

Великий человек смотрел в окно,
а для нее весь мир кончался краем
его широкой, греческой туники,
обильем складок походившей на
остановившееся море.

Он же
смотрел в окно, и взгляд его сейчас
был так далек от этих мест, что губы
застыли, точно раковина, где
таится гул, и горизонт в бокале
был неподвижен.

А ее любовь
была лишь рыбой - может и способной
пуститься в море вслед за кораблем
и, рассекая волны гибким телом,
возможно, обогнать его... но он -
он мысленно уже ступил на сушу.
И море обернулось морем слез.
Но, как известно, именно в минуту
отчаянья и начинает дуть
попутный ветер. И великий муж
покинул Карфаген.

Она стояла
перед костром, который разожгли
под городской стеной ее солдаты,
и видела, как в мареве костра,
дрожавшем между пламенем и дымом,
беззвучно рассыпался Карфаген

задолго до пророчества Катона.


1969 И.Бродский

Лиза, я химию и математику преподаю, а сборник с этими стихами называется "Книга песен. Из европейской лирики 13-14веков" Это и были стихи Эпохи Возрождения, польского автора Анджея Кржицкого. сатирические по форме. почему бы и нет?
а вот мне нравится это - перевод И.Г.Эренбурга
из Франсуа Вийона

Баллада примет.

Я знаю, кто по-щегольски одет,
Я знаю, весел кто и кто не в духе,
Я знаю тьму кромешную и свет,
Я знаю - у монаха крест на брюхе,
Я знаю, как трезвонят завирухи,
Я знаю, врут они, в трубу трубя,
Я знаю, свахи кто, кто повитухи,
Я знаю все, но только не СЕБЯ.

Я знаю летопись далеких лет,
Я знаю, сколько крох в сухой краюхе,
Я знаю, что у принца на обед,
Я знаю - богачи в тепле и сухе,
Я знаю, что они бывают глухи,
Я знаю - нет им дела до тебя,
Я знаю все затрещины, все плюхи,
Я знаю все, но только не СЕБЯ.

Я знаю, кто работает, кто нет,
Я знаю, как румянятся старухи,
Я знаю много всяческих примет,
Я знаю, как смеются потаскухи,
Я знаю - проведут тебя простухи,
Я знаю - прпадешь с такой, любя,
Я знаю - пропадают с голодухи,
Я знаю все, но только не СЕБЯ.

Я знаю, как на мед садятся мухи,
Я знаю СМЕРТЬ, что рыщет, все губя,
Я знаю КНИГИ, ИСТИНЫ и СЛУХИ,
Я знаю ВСЕ, но только не СЕБЯ.