enot писал(а):
вот например
до выезда на фронт
сагнер - явно отрицательный персонаж
(со слов марека)
денщики - тоже
какие пассажи
про "трутся у полевых кухонь" и т.п.
а как состав поехал на передовую
и сагнер - вполне человечен
и приличный человек
(в отличие от дуба с биглером)
и денщики
несчастный балоун
и вполне симпатичный батцер
и кунерт с "его оплеухами"
и писарь (ротный старшина, прапорщик
) ванек кстати тоже из вора-алкаша
преобразуется в симпатягу
в продолжение
"взгляд с другой стороны" (офицерской)
нехудужественный
война таже - 1мв
(букаф много - но ничего не удалить)
Цитата:
Но, хотя и редко применявшаяся, вся эта шкала взысканий в мирное время все же существовала и теоретически и практически.
На войне она существовала только теоретически. Во-первых, нравственная сторона вопроса. Казарма — это школа, а в школе совсем без наказаний не обойдешься. Война — дело серьезное, защита Отечества. А с защитника Отечества, который завтра сознательно пойдет под пули, не всегда уместно взыскивать со всей строгостью дисциплинарного устава за всякие мелкие служебные упущения. Казарменная дисциплина на войне неминуемо надает. Еще Император Александр I говорил, что ничто не «портит» так войска, как война...
Но если бы даже нашелся такой строгий последователь устава, то все равно 4/5 всех взысканий ему пришлось бы из обихода исключить, хотя бы только потому, что на войне они абсолютно не применимы.
Назначение не в очередь на работы, невозможно, т. к. когда, бывали работы, то работали все. Дневальные и дежурные, назначались только в елкой мирной обстановке, где-нибудь далеко в тылу. Нельзя поставить «под ружье» человека, который только что прошел 35 верст и которому завтра предстоит пройти столько же. Нельзя ставить «под ружье» и в окопах. В узком окопе, такой часовой с винтовкой на плече, будет мешать всем двигаться. И при обстреле, когда все неминуемо и совершенно законно применяются к местности, его могут зря убить.
Писали, что будто бы в турецкую войну, Скобелев ставил провинившихся на бруствер. Надо полагать, что это вранье. Или уже турки так плохо стреляли, что это было совершенно безопасно.
В Великую войну при оптических прицелах, в расстоянии 400–500 шагов линия от линии, не то что голову над бруствером выставить [317] было невозможно, но открывать вершковое отверстие стального щита в бойнице без нужды не рекомендовалось. Сию же секунду влепят. Часовые наблюдали за неприятелем в перископы, которые зачастую простреливались или разбивались в щепки.
Наконец, подвергание человека сознательно лишней, большей против других, опасности в деле наказания — с военной точки зрения совершенно аморально. Если нравственно возможно за провинность послать человека в особо опасное место, то также возможно за хорошее поведение освободить другого человека от участия в атаке. Тогда самый главный и самый ценный принцип — равенства всех перед опасностью — пойдет к черту и война превратится в каторжную работу, где начальство в зависимости от поведения, распределяет «уроки», в данном случае шансы остаться и живых.
Что насильственным приемом лишней дозы опасности можно лечить трусость — это вздор. Сегодня ночью два солдата со страху убежали из секрета. Пошлите их одних завтра в наказание в то же месте и они, или опять убегут, или будут всю ночь от ужаса щелкать зубами и при малейшей к тому возможности сдадутся в плен.
Для лечения трусости, когда это возможно, есть другие способы и методы, но отнюдь не в виде наказания.
Какие же еще были «взыскания» мирного времени? «Без увольнения со двора» и арест.
Вся действующая армия была наказана без увольнения со двора, вплоть до окончания войны, отпуска или эвакуации. Что же касается ареста, то если бы ввести такую меру наказания и из окопов посылать в далекий тыл в обоз 2-го разряда, для содержания под арестом при денежном ящике, то количество проступков, пожалуй, сразу бы увеличилось. Желающие наверное бы нашлись. Теоретически существовало разжалование, но это только для тех, кого было из чего разжаловать.
Таким образом из всей гаммы мер воздействия мирного времени, на войне остались только две. Самая легкая и самая тяжелая: влеты и разносы и отдача под военно-полевой суд.
(с)